В последний час сна снилось, словно две группировки охотились за каким-то мужиком. Его успела схватить моя группировка и после небольшой погони мы оказались в квартире в какой-то многоэтажке. Этот самый мужчина вдруг превратился в моего одноклассника, Костю, и все мы начали говорить о какой-то ерунде: словно нашу любимую газировку сняли с производства и как же теперь нам быть. На одной из стен в комнате располагалось множество полок со всякими сладостями, мы решили попробовать все понемногу и решить, что же сможет заменить нашу любимую газировку. Пока молодые люди набирали вкусняхи, я должна была записывать сколько и чего они набрали. Одноклассник набирал сладости целыми пакетами и для меня это было странно, ведь мы же решили их попробовать, а не объедаться. Спросив у него, а не многовато ли будет, тот ответил, что вовсе не много. А потом его начало как-то неестественно ломать и выворачивать (как в фильмах, когда руки ломаются в обратную сторону, а голова поворачивается на все 180). Мне стало неуютно, я сказала ребятам, что скоро вернусь.
Не смотря на то, что ломало так сильно одноклассника, я сбежала от девушки, которая была с нами. Не знаю как и почему, но наибольший страх внушала она. Я вышла в коридор, зашла в первую же комнату, которая оказалась открыта, и захлопнула дверь. Было безумно страшно, что вот сейчас девушка начнет ломиться в дверь, что она поняла о моем побеге и в дверь действительно начали стучаться и силой открывать. Мельком я увидела, что это не девушка, а ее мать, и перестала сопротивляться. Мать взяла меня за руку и быстро провела в квартиру напротив, закрыв за собой дверь.
Я оказалась в старой трехкомнатной квартире, среди ковров, старого лампового телевизора, кружевных накидок, тюля и прочих пыльных и добрых вещей. Вокруг было много народа, в основном родственники той девушки. Мы сели с матерью в коридоре, в комнате справа позади от меня играл граммофон, какая-то классика. В унисон с музыкой порой раздавался гром за открытым окном. Я спросила мать, давно ли это произошло с ее дочерью. Она попыталась мне намекнуть, но я никак не могла понять, о чем идет речь. Каждый ее намек сопровождался новым, более настойчивым и угрожающим раскатом грома, а музыка становилась более напряженной. Мать сказала, что несколько месяцев после отъезда дочери все было хорошо, было теплое и солнечное лето, все радовались и улыбались. А потом началось это. Я все никак не могла понять, о чем она говорит и продолжала выдвигать какие-то глупые предположения. Вновь оглядев квартиру я заметила, что возле входной двери стоит несколько руководителей с работы, это меня очень удивило. В конечном счете мать поняла, что я не понимаю ее, раздался финальный раскат грома и все утихло. Стало очень свежо и уютно, как после грозы в теплый майский день. Неожиданно в комнату вошла эта девушка. Она была бледная, словно труп, молчаливая и скованная. Я отошла в сторону, пропуская ее мимо себя. Все остальные же были очень приветливы и дружелюбны с ней, даже не смотря на то, что она никаки на это не реагировала. Никто, кроме меня, ее не боялся. Она поставила поднос с сервизом на комод в коридоре и медленно вышла за дверь.
Через пару секунд мать позвала меня на улицу, видимо, чтобы продолжить разговор. Я согласилась выйти и прогуляться. Идя по коридору я поняла, что девушка идет прямо за нами. Словно мой страх ее привлекал или наоборот раздражал. От осознания этого стало еще страшнее, хотелось не оборачиваться, но обернуться было нужно, просто чтобы прекратить все это. Обернувшись, я увидела, что она была совсем рядом и уже была готова кинуться на меня, как вдруг мать обняла ее и остановила. Понимая, что успокоить девушку может только вот такая забота и любовь к ней, я спросила у матери, как у нее получается все так натурально отыгрывать и не бояться. В ответ я услышала, что никто и не думал притворяться и все ее действительно любят, ни смотря на случившееся с ней.